Предуведомление. Эту статью я написал года три назад для московского журнала "Наша Школа", потом её перепечатал Антон Лапудев в своём замечательном альманахе. Теперь вот предлагаю её вниманию взыскательной аудитории — коллегам-"холмсианцам".

РОЖДЕНИЕ ШЕРЛОКА ХОЛМСА.
ЖУРНАЛ «СТРЭНД» И ЕГО ОБИТАТЕЛИ.

В конце позапрошлого, девятнадцатого века в Британской Империи главенствовали два ощущения — надёжность и значительность. Все было надёжным и значительным — английский флот и английская сталь, английский фунт стерлингов и английская королевская почта, дом англичанина был воистину его крепостью, а английская литература надёжным фундаментом его души.

Самым надёжным и значительным жанром в литературе был роман. Романов, в крайнем случае, повестей каждый год выходило великое множество. Образованная публика судачила о достоинствах и недостатках этих сочинений почти столь же бурно как об успехах или неудачах британских генералов где-нибудь в Африке или на Ближнем Востоке. И, кстати, забывала заглавия предметов своего спора так же быстро, как и имена генералов.

Поэтому, когда в «Рождественском ежегоднике Битон» (Именно «Битон», а не «Битона», т.к. издателем журнала была женщина — миссис Битон) за 1887 год появился «Этюд в багровых тонах», а затем в феврале 1890 «Ежемесячный журнал Липпинкотта» напечатал «Знак четырёх», никто эти две повести о приключениях молодого «детектива-консультанта» Шерлока Холмса особенно и не заметил. Слишком много было подобной литературы.

Мистер Шерлок Холмс, частный детектив, так бы и остался одним из многочисленных героев повестей о таинственном и ужасном, которыми изобиловали книжные прилавки того времени, если бы в 1891 году издатель Джо Ньюнес (Geo Newnes) не затеял новый журнал, который он назвал «The Strand Magazine»; «Strand» в буквальном переводе с английского означает «берег», а в действительности подразумевает центральную улицу Лондона, которая так и называется — Стрэнд. И хотя фактически редакция «Стрэнда» располагалась на другой улице — Саутгемптон-стрит — в течение многих лет на обложке журнала изображался один и тот же вид — перспектива шумного и многолюдного Стрэнда, со всеми его домами, кэбами и вывесками. Ну а чтобы такая обложка не приелась читателям, художники журнала пошли на остроумный ход — с некоторых пор перспективу Стрэнда на каждой новой обложке они рисовали по-другому — в различное время года, в разную погоду, оживляли пейзаж забавными уличными сценками.

Благообразный, респектабельный, внешне похожий на Ивана Тургенева, Джо Ньюнес с самого начала сделал ставку на лучшие имена английской литературы. К славному берегу «Стрэнда» пристало множество талантливых литераторов. В разные годы с журналом сотрудничали Р.Л. Стивенсон и Жюль Верн, Эдит Несбит и Герберт Уэллс, Роберт Барр и Джеймс Барри, Агата Кристи и П.Г. Вудхаус. Однако, нет никакого сомнения в том, что истинную славу «Стрэнду» принёс Артур Конан Дойл. Без малого сорок лет большинство его рассказов, романов, статей и памфлетов впервые публиковались именно на страницах ежемесячника с изображением перспективы главной лондонской улицы на обложке.

Литературным редактором «Стрэнда» стал выпускник Кембриджа Герберт Гринхоф Смит. Этот очкастый и усатый молодой человек выглядит на портретах педантичным и строгим. Тем не менее, он искренне любил литературу, да и сам публиковал недурственные рассказы. Набирающий известность автор, наделённый внешностью Геркулеса и бесхитростностью ребёнка, — а именно таковым был Конан Дойл в ту пору, — сразу расположил его к себе. История их многолетней дружбы, дружбы автора и редактора — тема для отдельного рассказа.

В декабре 1890 г. Конан Дойл с женой уехал на континент, в Вену — изучать человеческий глаз. Он всё ещё намеревался быть серьёзным доктором. А когда через три месяца Дойл вернулся в Англию, его ожидал подарок. Мартовский номер «Стрэнда» напечатал его насмешливый рассказ «Голос науки» — о плутовстве при помощи фонографа. Однако на будущее редактору Смиту хотелось «чего-нибудь этакого» — особенного, необычного. Он верил, что Дойл способен изобрести то, чего никто до него не делал.

И Конан Дойл изобрёл! Для начала он вспомнил героя двух своих повестей — эксцентричного сыщика-любителя Шерлока Холмса. Зачем выдумывать новый характер, если существует столь оригинальный, да к тому же ещё мало оцененный публикой персонаж? Затем он стал думать о форме произведения. Читая ежемесячники, которые предлагались в качестве дорожного чтения пассажирам поездов, он размышлял: «Я просматривал эти разные журналы с обрывками прозы и подумал, что серия рассказов с одним главным персонажем не просто заинтересует читателя, а привлечёт к конкретному журналу. С другой стороны, мне всегда казалось, что обычные публикации с продолжением скорее мешают, чем помогают журналу, поскольку рано или поздно читатель пропускает номер и теряет всякий дальнейший интерес. Совершенно очевидно, что идеальным компромиссом был бы постоянный герой, но в каждом номере должен быть законченный рассказ, чтобы читатель точно знал, что сможет читать весь журнал. По-моему, я первый это понял, а журнал «Стрэнд мэгэзин» первый это осуществил».

Итогом этих раздумий стало то, что уже в начале апреля его литературный агент А. П. Уотт (Заметьте, Дойл уже обзавёлся литературным агентом. Как-никак он становился серьёзным литератором!) отослал в редакцию «Стрэнда» рукопись первого «холмсовского» рассказа «Скандал в Богемии». Через неделю он дописал «Установление личности», 20 апреля отправил редактору «Союз Рыжих», а 27-го «Тайну Боскомской долины». А затем произошло событие, которое с расстояния в сто десять лет иначе, чем мистическим не назовёшь. Здоровяк Конан Дойл внезапно свалился с гриппом, да таким, что едва не унёс его на тот свет. Неделю он болтался между жизнью и смертью, ещё неделю медленно выздоравливал, а когда поправился, оказалось, что доктора Конан Дойла больше не существует, но родился писатель Конан Дойл, ибо за время болезни он принял решение окончательно оставить медицинское поприще, и посвятить себя служению литературе.

«Скандал в Богемии» был опубликован в «Стрэнде» в июле 1891. Затем рассказы появлялись ежемесячно, и ещё до наступления осени Шерлок Холмс стал лондонской знаменитостью и прославил своего создателя.

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ НЕНАВИДЕЛ ШЕРЛОКА ХОЛМСА?

Во многих из почти двух десятков биографий Конан Дойла исследователи утверждают, что сэр Артур изрядно недолюбливал своего героя. Писатель Джеймс Вуд даже издал в 1975* году книжку, озаглавленную «Человек, который ненавидел Шерлока Холмса». Холмс, говорят биографы, был изобретён Конан Дойлом для того, чтобы заработать немного денег, в ту пору, когда медицинская практика оказывалась неспособна прокормить молодого врача и его семью. Впоследствии, крепко став на ноги, он захотел посвятить свой талант куда боле серьёзным — по его глубокому убеждению — жанрам, таким как исторический роман или роман нравов. Однако «демон с Бейкер-стрит» не отпускал его, издатели требовали новых рассказов, и выказывали гораздо более скромный интерес к его «серьёзным» сочинениям. В более поздние годы Конан Дойл был вынужден изобретать новые приключения Холмса опять же ради денег. Он увлекся спиритуализмом, и его толстые сочинения на эту тему приходилось издавать за собственный счет. Так говорят биографы.

Но как бы занимательна ни была эта легенда, я в неё не верю. Тут, на мой взгляд, присутствует некая путаница. Конан Дойл не любил (ненавидел, если угодно), не самого Шерлока, но бесстыдный ажиотаж сложившийся, со временем, вокруг его героя. Об этом писал еще Корней Иванович Чуковский: «В начале ХХ века с Шерлоком Холмсом случилось большое несчастье: у него появился отвратительный двойник». Двойник имел то же имя, рост, внешность и манеру одеваться. Главным отличием от настоящего Холмса было происхождение. Отцом подлинного Шерлока Холмса был гений Конан Дойла, отцом фальшивого — рынок и товарно-денежные отношения. «Конан-дойловский» Шерлок Холмс стяжал себе славу и любовь миллионов читателей. Этим тут же воспользовались оборотистые коммерсанты, которым понадобился не Шерлок Холмс-человек, а Шерлок Холмс-торговая марка, Шерлок Холмс-функция. Функция Шерлока в их представлении была одна — сугубо хватательная, ведь они видели в нём лишь super-sleuth — суперищейку, которая к тому же может приносить доход. Этого Шерлока сразу стало везде очень-очень много. И именно этого Шерлока люто возненавидел Конан Дойл.

Ну а фальшивый Холмс, мрачный детина с глазами, сошедшимися к переносице, ударился в коммерцию. Он рекламировал мыло и сигареты. Авторучки и мятные пастилки. Крем для блеска мебели и пятновыводители, а фирма «Паркер бразерс» выпустила его в виде колоды карт «Шерлок Холмс»...

Настоящий же Шерлок Холмс, в компании своего неизменного друга доктора Ватсона, продолжал жить на страницах рассказов Конан Дойла. Последнюю историю о подвигах Великого Детектива он написал за три года до своей смерти, в 1927 году, называлась она «Приключение в старой усадьбе Шоскомба». Когда сага о Шерлоке Холмсе завершилась, оказалось, что ровно шестьдесят историй — четыре повести и пятьдесят шесть рассказов — познакомили нас с этим, безусловно, выдающимся человеком своего времени.

И уже на склоне лет, готовя свою автобиографию «Воспоминания и приключения», Конан Дойл писал: «Не хочу быть неблагодарным по отношению к Холмсу, который был мне верным другом. Если он иной раз и наскучивал, то лишь оттого, что в его характере нет полутонов».

ДВА МИСТЕРА ПЭЙДЖЕТА И КЕПОЧКА ШЕРЛОКА ХОЛМСА

Во всей мировой литературе, пожалуй, только внешний облик деревянного мальчишки Буратино мы представляем столь же отчетливо как наружность Шерлока Холмса. Даже Дон Кихот и Робинзон Крузо допускают большее разнообразие трактовки своей внешности. Здесь, конечно, надо снять шляпу перед Конан Дойлом, который ненавязчиво, но очень последовательно, то здесь, то там оставлял точные моментальные штрихи, из которых складывалось обличье детектива. Худоба, высокий рост, орлиный профиль, курение трубки — всеми этими чертами снабдил Шерлока Холмса его создатель. Однако есть детали, без которых мы не в силах представить Шерлока Холмса, но которые не имеют прямого отношения к перу Сэра Артура. К примеру, знаменитая клетчатая кепочка-двухкозырка — своему появлению на высокомудрой голове Шерлока она обязана человеку, которого можно назвать едва ли не соавтором Конан Дойла... Но обо всём по порядку!

Журнал «Стрэнд» славился своими иллюстрациями. Об этом гордо заявлял даже подзаголовок журнала «An Illustrated Monthly» — «Иллюстрированный ежемесячник». Джордж Ньюнес постоянно твердил своим сотрудникам, что в журнале не должно быть и двух соседних страниц без хотя бы одной картинки. И получив от Дойла первый рассказ о приключениях Шерлока Холмса (назывался он, как вы помните, «Скандал в Богемии»), редакция призадумалась, как бы не ударить в грязь лицом, и снабдить столь захватывающий рассказ не менее удачными иллюстрациями.

Жили в это время в Лондоне три брата — старший Генри, средний Сидней и младший Уолтер, фамилия их была Пэйджет и все они были художниками. Старший брат не имеет никакого отношения к нашей истории, и потому нас не интересует, а про двух оставшихся — поговорим. Сейчас уже не ясно кто именно — сам Джордж Ньюнес или художественный редактор «Стрэнда» В.Х.Дж. Бут — вспомнил о поразивших его рисунках младшего Пэйджета в «Лондонских Иллюстрированных Новостях». И работу решили поручить ему. Написали мистеру Пэйджету письмо, предложили условия, выразили почтение, но когда стали надписывать конверт никто в конторе не смог вспомнить инициалов адресата! Отправили просто — на деревню... то есть — город Лондон, мистеру Пэйджету.

Конечно, судьба не могла пройти мимо столь заманчивой возможности пошалить. Письмо попало в аккурат в руки мистеру Пэйджету, но вот только не Уолтеру, а его старшему брату Сиднею. Сидней ни на минуту не усомнился, что письмо адресовано именно ему — ведь он тоже был художником, и довольно известным. Он обрадовался новому заказу, наточил карандаши и перья, запасся листами и стал рисовать. Он был очень тщательным художником, не чета нынешним, и рисовал по преимуществу с натуры. Для того, чтобы изобразить Шерлока Холмса в кресле, он ставил кресло, чтобы запечатлеть его в халате — раздобывал соответствующий халат. Кстати этот реквизит художника много-много лет спустя был продан на одном аукционе за большие деньги как подлинные вещи... Шерлока Холмса. Конечно, ему нужна была модель и для образа самого детектива. Сидней внимательно перечитал текст рассказа, задумался, представил себе персонажа, и решил, что лучше всего описанию Конан Дойла соответствует его младший братец Уолтер! Действительно, Уолтер был человеком худым, большого роста, с высоким лбом мыслителя. И главное — от всего его облика веяло тем редким, не напускным благородством, без которого мы теперь не можем вообразить Шерлока Холмса. Так Уолтер стал позировать своему брату для работы, которая изначально предназначалась ему самому.

Ошибка с письмами была поистине подарком фортуны. Сиднею Пэйджету удалось ухватить саму интонацию Конан Дойла и органично продолжить её в своих рисунках. Шерлок Холмс обрёл плоть, физическую оболочку, и уже после первых выпусков читатели не смогли бы представить рассказы Конан Дойла без рисунков Пэйджета. Публика приняла Шерлока Холмса сразу и безоговорочно, за какие-то два месяца он стал самой модной фигурой в Лондоне. Эта слава самым комическим образом проецировалась и на Уолтера Пэйджета, с которым начали раскланиваться на улицах. Однажды, когда он входил в зал оперы Ковент-Гарден, какая-то дама, увидев его, вскочила с места с криком: «Вот идет Шерлок Холмс!!!». И очень немногие в этот момент продолжили смотреть на сцену.

Сотрудничество Сиднея Пэйджета со «Стрэндом» было долгим и продолжалось до самой его смерти. Он иллюстрировал большинство произведений Конан Дойла, появлявшихся в журнале. Но, конечно, он делал рисунки и для сочинений других авторов. И нередко приглашал своего импозантного братца в качестве модели. Сейчас это воспринимается забавно, потому что, если внимательно просмотреть подшивку «Стрэндов» за 90-е годы ХIX века, на иллюстрациях можно обнаружить немало точных копий Шерлока, разгуливающих под чужими именами по страницам произведений других писателей.

Однако я обещал рассказать про кепочку Шерлока Холмса. Сейчас, когда мы видим изображение человека в матерчатой кепке с двумя козырьками и завернутыми наверх наушниками, мы без колебаний определяем его имя — Шерлок Холмс. Но сто десять лет назад это вовсе не обязательно было так. Впервые одиозный головной убор появляется на голове Холмса когда он впервые же едет с Ватсоном за город — в рассказе «Тайна Боскомской долины». Рассказ был опубликован четвёртым по счёту приключением в октябрьском номере «Стрэнда». Согласно тексту, на голове у сыщика — просто облегающая матерчатая кепка (close-fitting cloth cap) — в других рассказах иногда упоминается дорожная кепка (travelling cap) — то есть никакого намёка на два козырька и «уши». Однако Пэйджет рисует Холмса в длинном плаще и в кепи именно того фасона, к которому мы привыкли в дальнейшем. Как только не называли это кепи в русских переводах — и «каскеткой», и «шлемом с ушами», и «двухкозыркой». По-английски же она зовется «дисталкер» (deerstalker), что переводится как «кепка охотника на оленей». Тайну возникновения «двухкозырки» раскрыла в 1950 году дочь художника Винифред Пэйджет: «Мой отец сам надевал такую кепку, когда отправлялся в пешие прогулки по сельской местности, полагая её подходящей и комфортной для этих путешествий. Этот факт, возможно, вдохновил его на то, чтобы изобразить Холмса в дисталкере при подобных же обстоятельствах».

Так что знаменитая «двухкозырка» на самом деле не более, чем кепи для загородных путешествий. И если рассматривать традиционный киношный и книжный образ Холмса (который разгуливает по Лондону в дисталкере) с точки зрения этикета одежды — он или крайне экстравагантный господин, или полный невежа. Кстати, во времена Холмса кепка-«двухкозырка» вовсе не была фирменным знаком детектива с Бейкер-стрит — множество джентльменов на картинках в том же «Стрэнде» щеголяют в дисталкерах. Но за городом, только за городом!

И все-таки Уолтеру Пэйджету довелось нарисовать иллюстрации к рассказу о Шерлоке Холмсе. Сидней умер в январе 1908 года в возрасте всего сорока семи лет. И младший брат Уолтер, подаривший Шерлоку Холмсу свою внешность, взялся иллюстрировать очередной рассказ, который, по невесёлой иронии судьбы, назывался «Умирающий детектив». Он великолепно справился с работой — его рисунки теперь считаются классическими, и заложил традицию, согласно которой все последующие двадцать лет художники «Стрэнда» рисовали Холмса именно в «пэйджетовской» узнаваемой манере.

_____________

*Wood, James Playsted. "The Man who Hated Sherlock Holmes; A Life of Sir Arthur Conan Doyle". New York: Pantheon Books, 1965;